<::лат> OCR: <::рус> Библиотека святоотеческой литературы <::лат> http://orthlиb.ru <::слав> (с. 1081) Тогожде преподобнаго отца нашего феодора. Слово умозрительное. Колико велий есть подвиг, расторгнути крепкия сии узы, и свободитися работы вещественныя, и навыкновение благое стяжати. Воистинну сильныя потреба и мужественныя души ко удалению вещества. Есть же искомое, не страстей точию очищение, не бо сие само в себе есть добродетель свойственне, но приуготовление токмо к добродетели. Потребно же, кроме очищения лукавых навыкновений, и стяжание добродетелей. Очищение же души есть, словесныя части, дольных образований, и прелестных, по гласу Богослова, житейских, глаголю, попечений, и мятежей, и лукавых уклонений, сиречь безместных предприятий пременение, и совершенное тех оставление: желательныя же части, отнюд к веществу не устремлятися, ниже к чувству взирати, но слову быти послушней: яростныя же последовательне части есть ничимже смущатися от прилучающихся. По очищении же сем, и нечистых сил умерщвлении, или благоустроении, потребно и восхождение и обожение: потребно бо уклоняющемуся от зла, творити благое. Кроме же сего, первее и отрещися себе, таже, крест вземшу, последовати Владыце к крайнейшему обожения устроению. Яковоже есть восхождение и обожение: ума, совершеннейший разум сущих, и сущаго превыше всех (тварей,) елико постижно человеческому естеству: желательныя же (части,) к первому добру всеконечное и непрестанное восхищение, и движение: (с. 1082) яростныя же части, действеннейшее и деятельнейшее к желаемому движение, и неотторгаемое и неослабное, и ни единем от прилучающихся прискорбных на предлежащая пресецаемое, но дерзновенно и несовратно шествующее. Толико же подобает острейшу быти ко благим движению души, паче движения ея к злым, елико умныя красоты превосходят чувственныя. Толико же к телу творити подобает обращение, елико довольно к попечению и снисканию нужных к составлению, да не нуждею умрети животну: сия же исправити удобно, делати же труднейше. Не бо без труда неудобьистребляемыя навыкновения оныя искореняти от души мощно, ниже стяжание разума бывает без подвига. И воистинну к блаженному существу прилежное взирание и устремление многими бывает труды и временем долгим, дондеже в навыкновение таковаго стремления хотение приидет с последующим тому: и многое потребно имети уму сопротивление противу чувства влекущаго к дольным: и сие есть рать и брань с телом, яже до смерти есть непрестанная, аще и умалятися мнится укрощением ярости и похоти, и покорением чувств превосходящему разумению ума: обаче сие ведети подобает, яко душа не просвещенна, зане не бывает от Бога вспомощствуема, ниже очиститися истинно, ниже к Божественному свету взыти может, якоже речеся. Предреченная бо о верных речена быти, мнети подобает, к вящшему же сих обяснению вкратце рещи о различии разума: разум бо сих ово есть по естеству, ово же паче естества: явно же есть второе от перваго. По естеству убо глаголем ведение, елико может получити душа испытанием и изысканием естественных употребляя частей и сил, о твари и творце твари, сиречь елико постижно связанной с плотию душе. Речеся бо о чувстве и воображении, и уме, яко притупляется действо ума от соединения с телом и сорастворения: и отсюду не могут умныя виды быти осязаемы: но (с. 1083) требуется к помышлению воображение сущее во образех естество, и вещественное различие, и дебелость частей. Требуются убо соразмерныя виды уму во плоти, да тыя может восприяти. Сице убо сущь ум, елико приимет разум по своему художеству естественну, таковый разум естественный нарицаем: преестественный же разум есть бывающее во уме паче художества его и силы, или егда разумеваемая меру превосходят сущаго со плотию ума якоже быти разуму, еже кроме тела уму приличествует. Сей же от единаго бывает Бога, егда зело очищен обрящет он таковый ум от всякаго вещественнаго пристрастия, и Божественною любовию обят. Не разум же точию сице разделяется, но и добродетель. Ина бо есть, елика естество не превосходит, яже и естественна праведно глаголется: ина же от единаго действуема перваго добра, сущая паче естественныя силы и устроения сущи, юже преестественну нарещи приличне подобает. Тако убо сим разделенным, естественный разум и добродетель имети равно может и непросвещенный, преестественну же никакоже. Како бо не причастен сый действующаго Божества имети ту может? Просвещенный же обоя имать, паче же преестественну добродетель нестяжет всяко, не стяжавый первее добродетель по естеству. Преестественнаго же разума причастну быти кроме разума по естеству, ничтоже есть возбраняющее. Обаче сие ведати подобает, якоже чувство и мечтание или воображение имут и безсловесная, имать же и человек силы сия, много лучшия и вышшия: сице и в естественных добродетелех и разумениих, аще и обоя глаголются имети, но много лучше и выше имать оная просвещенный непросвещеннаго. Еще же естественное предреченный разум, еже в добродетелех и противных навыкновениях бывает, сугуб быти мнится. Ов убо есть простый, егда искусом не дозна любомудрствуяй сицевых устроений, иже бывает, егда той сумнится: ов действенный, и яко рещи одушевленный, егда (с. 1084) искусом таковых устроений разум утверждается, иже явен есть, и верен, ниже отнюд сумнение, и обоюдное мнение приемлющь. Сим тако сущим, четыре некая быти мнятся противящаяся уму к стяжанию добродетели: первое, предприятие противных навыкновений, якоже предречеся, увещавати начинает долговременным обычаем, к земным уклонятися: другое, действо чувства в чувственных добротах являющееся, и привлекающее ум к себе: третие же, медленность умнаго действа, юже соединения ради ум с телом имать. Не бо, яково есть видение к видимому, и вкратце рещи, чувство к чувственному, сицев ум к разумеваемому: ум же глаголю души еще во плоти сущия. Понеже невещественнии умы действеннее постизают умственная, нежели зрение зрит видимая. Но якоже зрение тупое, не явныя и ясныя паче же смутныя и неясныя видимых вещей воображает виды обыкновенно: тако и сущь в нас ум постизает умная: не могий же умных доброт созерцати явственно, не может потому и желати от тех ничтоже: по мере бо разума бывает и мера желания, к чувственным отвлекается добротам, яснее тому представляющимся. Подобает бо единем ему воображаемым исполнятися благом, аще истинным, аще ли же и ни. Кроме же сих еще нечистых и человеконенавистных духов коварства колики и каковы, рещи несть мощно: по всему пути, увы! душам поставляет многовидно и многообразно, чувствы, словом, умом, всеми, якоже рещи. И аще не бы на рамо восприемый заблуждшее овча, неизреченным промыслом зрящих на него соделовал вышшими, не избегла бы никакоже сетей онех ни едина душа. И дабы всех тех избежати, три нам сия потребна суть: от нихже первое и величайшее есть, ко Богу вседушно взирати и от него руку помощи просити, всю на него надежду возложшим, и совершенно уверенным: яко аще не бы той споспешествовал, непреминуема бы настояла нужда держимым нам быти влекущими нас во (с. 1085) оныя. Второе, еже и перваго мню быти виновно, непрестанное ума разумением питание. Разум же, глаголю, всех сущих чувственных и умных, аще сами по себе суть оныя, и каково имут отношение к первому началу, яко отчуду, и к томужде восходящия, и к видению виновнаго сущих, от самаго тех созерцания, елико постизати мощно. Испытование бо естества вещей очищает ум от страстнаго к оным вожделения, и от тех свобождает прелести, и к всех началу возводит, от добрых и чудесных и великих, добрейшее и чудеснейшее и величайшее, паче же, еже выше доброты, и чудесе и величества есть, аки в зерцале видети дая. В сихже уму присно обращающуся, како мощно не возжелати истиннаго блага. Аще бо к чуждему стремится ум, много паче к своему. Сих же любовию одержима сущи душа, чесому от долних, и от любителя отвлекати обыкших прилежати восхощет: но и жизнию, яже во плоти, огорчаватися будет, яко ко благим препитательною. Аще бо и не ясно, якоже речеся, ум во плоти сущь, взирает на умную красоту, но сицева и толика суть умная благая, яко и малое некое истечение, и тончайшее явление величайшия оныя доброты увещавает ум, яко вся может прелетети вещественная, и ко оным точию стремитися, ниже всяко от сладости оныя отступати, аще и в некая горестная впасти прилучится. Третие же, быти подобает умерщвлению сопряженнаго тела: инако бо не мощно видения оныя приимати ясныя и явственныя. Умерщвляется же плоть пощением, бдением и долулеганием, и суровою нуждною одеждою, и труды и злострадании. Сице умерщвляется плоть: паче же сораспинается Христу, истончевается же и очищается, и легка, и благоустроенна сущи, движениям ума последует без сопротивления, и совозвышается высокому удобно. Кроме же сего, всяко тщание суетно обличается. Сия честная троица, егда в себе самой будет согласовати, раждает в души лик блаженных добродетелей. Несть бо мощно во украшенных (с. 1086) сею троицею, или след злобы обрести, или не быти некоей от добродетелей: но не смущает ли ум отвержение стяжаний, и славы презрение. Ибо дондеже прилепленна есть к сим душа, многими уязвляется страстьми. Аз же, яко невозможно возлетети душе пригвожденней богатству и славе, зело утверждаю. Не глаголю же, яко мощно сим прилежати ей, довольно в реченных трех подвизавшейся, якоже в навыкновение тех приити. Аще бо ниедино весть воистинну добро, точию еже паче всякаго добра, от других же лучшее то, еже подобнейше первому быти уверена есть, и сице даже до последних: како убо сребро, или злато, или ино что от пресмыкающихся по земли возлюбит, и восхвалит? Сия же и о славе речена да будут: но ниже крепчайша вещь, попечения глаголю, сопротиву стояти слову. О чесом бо попечется ни к чесому же от здешних возбуждаяйся, и обращаяйся? Попечений бо облак, аки от воскурения некоего, от первейших страстей, сластолюбия, глаголю, сребролюбия, и славолюбия, составляется. Ибо сих свободный, и попечения чужд. Но ниже прозорливость разума ино быти от премудрости почитаема, первейша сущи возносящих горе, к реченным не достаточествует. В разумении бо добродетелей содержатися и разум блага и противнаго опаснейшее разсуждение. Ихже ради прозорливость ума требует: образу же употребления и борению, искус и с телом борение научит: вина же страха, не оскудевает слову. Елико бо больши есть любы, толико и страх приумножится: елика надежда есть получити благо, толик страх не получити. Еже паче обыче угрызати уязвленныя, неже тьмочисленных мук прещения. Получити бо блаженнейше, не получити же окаяннейше. Да слово же наше правым и инамо путем произыдет, от конца начати подобает. Сице бо все бывающее и от своего конца мнится и частей разделение, и чин оных приимати. Конец убо живота нашего есть блаженство, еже тожде рещи, и царство небесное, или Божие. Сие же несть зрети (с. 1087) владычественнейшую токмо рещи, Троицу: но кроме сего и Божественное приимати влияние, и яко рещи обожение: и еже в нас недостаточное, и несовершенное исполнятися тому, и совершатися влиянием. И сие есть умных пища, недостаточествующаго Божественным оным влиянием исполнение, и есть круг некий непрестанный, от тогожде начинаяйся, и темжде скончаваяйся. Елико бо разумевает, желает: и елико желает, наслаждается: елико же наслаждается, к разумению паки укрепляется: и паки начинает недвижимое движение, или недвижимую недвижность. Конец убо, елико постижно нам, сицевый есть. Како же к сему концу шествовати, разсмотрети подобает: словесным душам умным сущим существам, и мало отстоящим от ангельских умов, зде сущее во плоти житие в труд дано есть, и подвиг. Мзда же подвига есть реченное состояние, дар купно и благости Божия, и правды достойный: правды убо яко от своих подвигов мнится получити сия благая благости же, яко всякий труд неизреченно даровитая сила превосходит. Притом же, яко и то самое, еже мощи содеяти благо, Божий есть дар. Кий убо зде подвиг? Душа словесная с животным сопряжеся телом, от земли бытие имущим, и к дольним клонящимся: сице же с сим срастворися, яко единому быти от двух сих себе противных, души и тела, не последующу преобращению, или смешению частей, да не будет? но от двух по естеству различных сущих единому лицу быти в двух совершенных естествах. Тако убо сугубоестественное некако бывши смешенное сие животно человек, свойственная каждому естеству от части обыче творити, и телу убо естественно подобных желати. Желание бо сие естественно есть вещем к подобным себе, яко вспомоществуему, сиесть от соединения подобных бытию: темже и наслаждатися оными чувством естественно есть. Еще же тяжку сущу тому, полезно бывает ослабление: животну убо естеству естественна (с. 1088) и желательна суть сия. Словесной же души, яко умному существу, естественна и желательна суть вся умная, и тех наслаждение свойственным ей образом. Прежде же всех и над всеми, любовь к Богу в ней естественне вкоренена есть. И хощет убо тем наслаждатися, и иными умными существами: но не может безпрепятственно сие творити. Первый убо человек безпрепятственно, якоже чувством чувственная, сице умом, умная восприимати и тех наслаждатися можаше. Но потребно бе оному, не в хуждших, но в лучших упражнятися. Обоя бо бе могий, аще ли с умными пребывати умом, аще ли с чувственными чувством. Глаголю же, не яко не должен бе адам употребляти чувства, не бо всуе обложен бе телом, но яко чувственными услаждатися не подобаше: но красоту тварей восприемлющему к виновнику востекати потребно бяше, и тем и отсюду услаждатися со удивлением сугубы имущу вины удивлятися создавшему: а не к чувственным пригвождатися, и сим удивлятися умную оставив доброту. Адам убо тако: егда же зле он чувство употребив, чувственней удивися доброте, красну явившуся плоду к видения его и добру в снедь, егоже вкусив, остави наслаждение умных. Темже праведный судия, недостойна его судив тех, яже презре, видения глаголю, Божия и сущих, изгна его, положив тьму кромешну, между тем и безплотными существы: не подобаше бо нечистым оставити святая, но яже возлюби, теми попусти наслаждатися, дав жити чувством, и малыми ума следами. Отсюду нам подвиг к умным чувствам тягчайш соделася: не бо во власти нашей умными наслаждатися, якоже чувственными чувством, по реченному. Аще и крещением вспомоществуеми есмы очищаеми, и возвышаеми: обаче елико возможно нам, в мысленных упражнятися подобает, а не в чувственных, и тем удивлятися, и тая хотети: от чувственных же не чесомуже свойственне удивлятися, ниже насладитися (с. 1089) восхотети. Воистинну бо таковый ни единаго к умным слова имети мнится. Елико же существо существа толико и доброта доброты чуднейша есть. Вместо же благолепнейшаго студнейшее, и вместо честнейшаго безчестнейшее желати, кое не превосходит безумие? И сия убо от обоих тварех чувственных и умных. Что же рещи можем о сущем превыше сих егда и сему предполагаем безобразное вещество, и не благолепное? Сей убо есть подвиг, еже внимати себе со опасством, да умных присно наслаждаемся, к тем и ум и желание простирающе, да николиже от сих окрадаеми будем чувственных, отвлекшеся ктому чувством, яко удивлятися вещем о себе самых сущим. Но аще и чувство подобает употребити, сего ради употребити подобает, да от тварей творца познаем, в тех зряще онаго яко в водах солнце. Зане образи суть в сущих перваго всех виновника, елико оным вместительно. Сие убо есть исправление наше: како же то исправити, разсмотрети подобает. Речено бо есть, яко тело наслаждатися желает свойственными себе вещьми посредством чувств, еже противно есть произволению души: и елико более укрепляется тело, более желает. Сего убо ради да печется душа, всем чувствам узду наложити, да не чувственными наслаждаемся, якоже речеся. Занеже паче укрепляяся тело, паче устремляется: паче же устремляется, неудободержимо бывает: тщатися убо подобает душе, о умерщвлении онаго постом, бдением, стоянием, долулеганием, не омовением, и всяким иным злостраданием, да увядив силу того, удобь управляемо имать и благопослушно к умным своим деяниям. Сие бо бе предлежащее ко исправлению: но зане сия желати убо удобно, творити же не удобно, и многоразличны суть сих исправлений погрешения, аще и вельми внемлет кто, часто чувству окрадающу: третие умыслися врачевство молитва, и слезы. Молитва бо Благодарение имать о данных благих, и прошение оставления грехов, и укрепляющия (с. 1090) впредь силы. Ибо кроме Божественныя помощи, якоже и прежде речеся, ничтоже может исправити душа, еще же соединение с желаемым, и наслаждение, и совершенное желательныя силы ко оному наклонение. Еже исправления часть есть изряднейшая, дабы увещати хотение, сия, елико возможно, зело хотети. Слезы же многу имут силу, и о гресех бо умилостивляют Владыку, и прибывающия нам от чувственныя сласти скверны очищают, и к горним воскриляют желание: и сия суть тако. Последующее убо от тех исправление, есть умных видение, и желание совершенное. Отсюду же плоти укрощение, егоже части, и пощение, и целомудрие, и прочее все едино ради другаго совершаемое: ради сих и с сими молитва. Всякое же от тех на множайшия части разделяется. Якоже бо та иных ради бывают, тако иная тех ради. Никтоже да мнит славолюбие и сребролюбие телу приличествовати: телу бо сластолюбие точию приличествует: емуже врачевство полезно обретеся, умерщвление тела. Реченная же обоя славолюбие, глаголю, и сребролюбие, порождения суть неразумия. От неискуса бо истинных благ душа и неведения умных, ложная вымысли благая. Богатством мнящися восполнити лишение: вкупе же и сластолюбия и славолюбия ради о богатстве печется, еже само по себе якоже и ино коелибо добро, обаче не истинное, о немже глаголем, яко от неведения истинных благ бывает сие. Славолюбие же, не скудости ради телесныя: ни малаго бо в лишении телесных потреб утешения о того не бывает. Но от неискуса и неведения перваго добра, и истинныя славы. И сего виновно, и вкратце рещи, всех зол корень есть неразумие. Не возможно бо вещей естество, якоже подобает, постигшу, откуду произыде каждое, и камо обращается, таже свой конец презревшу, к земным стремитися: не бо хощет душа видимаго добра: аще же от навыкновения и мучима бывает: но и навыкновение победити может она. Но обаче, егда еще не бе навыкновение, по неведению прельщашеся. Темже (с. 1091) от первейших первее тщатися подобает, и о сущих право мыслити, таже последовательне хотение к первому добру возвышати: вся же видимая презрети, познавшему многу сих суету. Что бо к нашему концу способствует? И да реку все вкратце: едино точию есть дело словесныя в теле души, своего конца желати. Зане хотения действо кроме разума не движимо есть. Сего ради умне действовати восприяхом. Аще ли убо хотения ради разумевати, аще ли же и того самого ради, и хотения ради еже и паче мнится. Блаженство бо, егоже не точию виновно, но и образ здешнее подвижническое житие. Обоя имать действа, разумение же и хотение, сиречь, любовь и сладость. Аще ли убо оба действа, аще ли едино от двух есть главнейшее, да любомудрствуют о сем хотящие. Ныне же обоя полагаем действа, от нихже ово убо видение, ово же деяние нарицаем. Не возможно же едино от двух без другаго обрести в высочайших сих действах: в нижних же и последующих оным, возможно. Елика же возбраняют сим действам, или и к сопротивным уклоняются, злобы нарицаем: елика же вспомоществуют, или и препятствий свобождают, добродетели: действа же, яже от добродетелей, исправления: а яже от противных, преступления и прегрешения. Всякаго же действа видотворное, аще ли к горшему, аще ли к лучшему, намерение крайнейшее, еже действо есть сложено от разумения и хотения быти.