<::лат> OCR: <::рус> Библиотека святоотеческой литературы <::лат> http://orthlиb.ru <::слав> (с. 158) Тогожде преподобнаго отца нашего симеона, новаго Богослова, СЛОВО о триех образех молитвы. Три суть образы внимания и молитвы, имиже душа или возводится и предуспевает, или низвергается и погубляется. И аще сии три образы употребляет во свое время, якоже подобает, то предуспевает: аще же употребит несмысленно и безвременно, низвергается. Внимание убо долженствует быти толико связуемо и неразлучно с молитвою, якоже связуется и не разлучается тело с душею, и едино без другаго не может состояти. И внимание долженствует предваряти и стрещи врагов, яко некий страж, и оное первее да подвизается на грех, и да противустоит лукавым помыслом приходящим в сердце, вниманию же да последует молитва, яже потребляет и умерщвляет абие все лукавыя оныя помыслы, с нимиже брань первее внимание творяше: понеже сие единое не может их умертвити. И в сем времени брани внимания и молитвы, состоит живот и смерть души, яко аще вниманием хранит молитву чисту, то предуспеваем: аще же не тщимся хранити ю чисту, но оставляем нестрегому, то оскверняется она от лукавых помыслов, и мы бываем непотребни и неуспешни. Понеже (с. 159) убо, якоже рекохом, три образы суть внимания и молитвы: подобает изяснити и о свойствах каждаго образа, да изберет лучшее, иже хощет спастися, а не хуждшее. О первом образе внимания и молитвы. Перваго образа свойства суть сия: егда кто предстоя на молитве, возводит на небо руце свои, и очи, и ум, и воображает во уме своем Божественныя советы, небесная благая, чины святых ангел, и скинии святых: и вкратце, вся, елика слыша от Божественнаго писания, собирает во ум свой, и размышляет об оных во время молитвы, и зрит на небо, и возбуждает оными душу свою к желанию и любви Божественной, иногда испущает слезы, и плачет. И таковым образом мало помалу кичится сердце его, не понимая того умом, и воображает, яко еже творит он, бывает от благодати Божественныя ко утешению его, и молит Бога, да сподобит его обретатися в сицевом делании: яже суть знамение прелести: понеже доброе несть добро, егда не будет проходимо добре, и якоже подобает. Темже таковый человек, аще и безмолвствовати будет безмолвием совершенным, не может не изступити из ума, и не безумствовати: аще же и не прилучится сего с ним, обаче не возможно николиже приити ему в разум, и достигнути добродетели, или безстрастия. Сим образом прельстишася видевшии свет, и сияние очесы сими телесными, и обонявшии благовония обонянием своим, и слышавшии ушесы своими гласы, и иная сим подобная: и ови от них возбесновашася, и прехождаху умовредне с места на место: ови же прияша беса, и явльшася и преобразившася во ангела светла, и прельстишася, и пребыша неисправлени даже до конца, не приемля совета ни от единаго брата: ови же от них, подущаеми диаволом, сами себе убиша: ови же во стремнины низвергошася, ови удавишася: (с. 160) и кто может изрещи различная прельщения диаволя, имиже он прельщает, и яже суть неисповедима? Обаче от сих, яже рекохом, всяк разумный человек может научитися, кий вред происходит от сего перваго образа внимания и молитвы. Аще же случится кому от оных, иже употребляют сей образ, не пострадати ниединаго зла от тех, яже рекохом, ради сожительствования с братиею, [зане оная злая страждут наипаче отшельники, иже суть едини]: но сицевый проводит всю жизнь свою безуспешно. О втором образе внимания. Вторый образ внимания и молитвы есть сей: егда кто собирает ум свой к себе, отвлекая его от всего чувственнаго, и хранит чувства свои, и собирает вся помыслы своя, да не скитаются в суетных вещех сего мира, и овогда истязует помыслы своя, овогда внимает словесем молитвы, юже глаголет: и во ин час собирает к себе вся помыслы, своя плененныя от диавола, и превращенныя в лукавая и суетная, и во ин час паки с трудом многим и нуждею приходит в самаго себя, быв обладан и побежден каковоюлибо страстию. И имея сей подвиг, и брань в себе, не может мирен быти николиже, ниже обрести время творити добродетели, и прияти венец правды. Занеже сицевый уподобися творящему брань со враги своими нощию во тьме, иже гласы вражия слышит и раны приемлет от них, но не может видети ясно, кто они суть, и откуду приидоша, и како, и чесо ради борют его. Понеже тьма яже есть во уме его, и буря, юже имать в помыслех, приносят ему сию тщету, и не может николиже свободитися от враг своих мысленных, иже бы не сокрушали его, и таковый труд подемлет, мзды же лишается, зане окрадается тщеславием, не понимая сего, мнит о себе, яко он внимателен есть: и многажды (с. 161) от гордости презирает других, и их охуждает, и поставляет себя достойным, по своему мечтанию, быти пастырем овец, и путеводительствовати их, и уподобляется слепцу покушающуся водити иныя слепцы. Сей есть вторый образ внимания, и подобает всякому хотящему спасения, и внимати добре, познавати вред, егоже сей наносит душе. Обаче сей вторый образ лучше есть перваго, якоже лучше есть нощь, яже имать луну, нощи мрачныя, и тоя, яже есть без луны. О третием образе внимания. Третий образ есть воистинну вещь преславная и неудобьсказуемая, и неведящим не точию неудобопостижима есть, но и отнюд невероятна. Понеже во времена сия обретается сей образ не вельми во многих: и якоже аз мню, притекает к нам сие благо от послушания. Понеже послушание, являемое духовному своему отцу, всякаго творит безпечальным: сицевый уже далек есть от пристрастия мира сего, и вельми добрый и неленостный делатель сего третияго образа, аще точию обрете учителя и духовнаго отца истиннаго, не не заблуждающаго, не имущаго ни единыя лести. Занеже возложи себе, и всю печаль свою на Бога, и на духовнаго своего отца, и послушанием истинным не ктому живет себе, еже бы творити волю свою, но умертвися от всякаго пристрастия мирскаго и своего тела. Сей от каковыя привременныя вещи может быти побежден и порабощен? или кую печаль и попечение может имети сицевый человек? Сим убо образом бывающим чрез послушание, все хитрости бесовския, и все из_обретения их, имиже ухищряются привлещи ум ко многим и различным помыслам, исчезают и разрушаются: и тогда ум онаго человека бывает свободен от всего, и с великою властию благовременне истязует помыслы всеваемыя (с. 162) от бесов, и с великим искусством отгоняет оныя, и сердцем чистым приносит молитвы своя Богу. Сие есть начало истиннаго жития, и елицы не творят сего начала, всуе труждаются, и не разумеют сего. Начало сего третияго образа внимания несть сие, еже взирати на небо, и воздевати руце свои, и имети ум свой в небесных воображениих, и оттуду просити помощи, зане сия, якоже рекохом, суть свойства перваго образа прелести: ниже паки сие, еже хранити умом своя чувства и внимати совершенно сему, и внутренния брани, душе причиняемыя от врагов, не зрети, ниже внимати оным, яко сия суть свойства втораго образа, и творящий оныя низлагается от бесов, но сам не низлагает: поражается, и не весть того: пленяется, и порабощается, и не может сотворити отмщение пленившим его, но всегда враги явно и тайно ратуют его, и делают тщеславна и самомнительна. Ты же, возлюбленне, аще хощеши спастися, должен еси начати сей третий образ отсюду. По совершеннем послушании, о немже предрекохом, яко подобает ти хранити оное к духовному твоему отцу, и творити вся дела твоя с чистою совестию аки пред лицем Бога. Кроме бо послушания не возможно николиже быти совести чистой: и совесть твою к трем вещем подобает ти хранити чистую: первее к Богу, потом к духовному твоему отцу, и третие ко иным людем, и к вещем. И к Богу долг имаши сохранити совесть твою чистую: сиречь не творити, елика веси, яко неприятна Богу, и неугодна суть ему. К духовному твоему отцу такожде, да твориши вся, елика ти глаголет, ни более заповеданных, ни менее, но по предложению и по воли его сице да ходиши. Ко иным же людем подобает ти хранити совесть чистую, не творити им того, еже сам ненавидиши и не хощеши, дабы творили сие они тебе. И в вещех паки, долг имаши хранитися от (с. 163) злоупотребления, сиречь да употребляеши все подобающим образом, пищу, питие и одежду: и вкратце, все должен еси творити яко пред лицем Бога, и отнюд да ни во едином деле обличает и терзает тя совесть твоя, яко не добре сотворил еси. И сице да проходиши истинный и нелестный путь третияго образа внимания и молитвы, иже есть сей: ум да хранит сердце во время молитвы, и да пребывает присно внутрь онаго, и оттуду, сиесть, из глубины сердца, да возсылает молитвы к Богу: и егда от среды сердца вкусит, яко благ Господь, и усладится, не ктому будет исходити от места сердечнаго: и тогда речет, якоже апостол петр, добро есть нам зде быти{Матф. гл. 17, ст. 4.}. И выну в сие, сиречь, внутрь сердца зрети, и тамо обращатися будет, вымышляя образ некий прогоняти все помыслы всеваемыя тамо от врага диавола. Обаче тем, елицы не имут никаковаго ведения о спасительном сем делании, множицею является оно вельми трудным и тесным. Но елицы вкусиша сладость, юже имать, и насладишася сладостию во глубине сердца своего, сии с Божественным павлом возглаголют: Кто ны разлучит от любве Христовы{Рим. гл. 8, ст. 35.}? и прочая. Святии отцы наши, слыша Господа глаголюща во священном евангелии, яко от сердца исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы, и яко сия суть сквернящая человека{Матф. гл. 15, ст. 19 и 20.}: и паки слыша в другом месте евангелиа, яко заповедует нам, очистити внутрьуду сткляницы, да будет и внешнее чисто{Матф. гл. 23, ст. 26.}: оставиша всякое иное дело, и подвизахуся всячески в сем делании, сиречь в хранении сердца, ведяще известно, яко вкупе с сим деланием стяжут удобно всякую иную добродетель: но кроме сего не может стяжатися и пребыти ни единая добродетель. Сие делание нецыи от отец наших именоваша (с. 164) безмолвие сердечное: инии оное нарекоша внимание, инии трезвение и противоречие, инии истязание помыслов и хранение ума. Понеже вси упраждняхуся в сем, и сим сподобишася Божественных дарований, и о сем глаголет и екклесиаст: Веселися, юноше, в юности твоей, и ходи в путех сердца твоего непорочен{Еккл. гл. 11, ст. 9.} и чист, и удали сердце твое от помышлений. И о сем самом глаголет и приточник: аще взыдет на тя прилог диавола, да не оставиши внити в место твое{Еккл. гл. 10, ст. 4.}, место же разумеет сердце. И Господь наш глаголет во Священном евангелии: не возноситеся{Луки гл. 12, ст. 29.}, сиречь, не расточайте ума вашего семо и овамо. и во ином месте паки глаголет: блажени нищии духом{Матф. гл. 5, ст. 3.}, сиречь, блажени суть те, елицы не стяжаша в сердце свое ни единыя мысли сего мира, но суть нищи от всякаго помысла мирскаго. И вси Божественнии отцы наши писаша много о сем, и кто хощет прочести писания их, да видит, елика написа подвижник марк, и елика рече святый иоанн лествичник, и преподобный исихий, и синаит филофей, и авва исаиа, и великий варсонофий, и ини мнози. И вкратце: кто не внемлет хранити ум свой, тот не может быти чист сердцем, и сподобитися зрети Бога. Кто не внемлет, тот не может быти нищь Духом, ниже может плакати и рыдати, или быти кроток и смирен, или быти милостив и миротворец, или изгнан правды ради: и да реку вообще: не можно стяжати другия добродетели иным образом, точию сим вниманием. Сего ради паче всего о нем подобает ти пещися, да постигнеши искусом сия, яже ти глаголю. Аще же хощеши познати и образ, како сие творити, аз ти реку и о сем по силе, ты же внемли добре. Три вещи потреба ти хранити прежде всего иного: первое, безпопечение о всякой вещи как благословной, так и неблагословной и суетной, сиречь, умерщвление от всех сих: (с. 165) второе, совесть чисту во всем, якоже рекохом, да не обличает тя совесть ни во единой вещи: и третие, безпристрастие совершенное, да не уклоняется помысл твой в пристрастие ни единыя мирския вещи. Посем сяди во едином месте особенном и безмолвном наедине, во едином угле, и затвори дверь, и собери ум твой от всякия привременныя и суетныя вещи, таже прилепи к персем браду твою, и внимай в сердце умом твоим и чувственными твоими очами, и удержи мало дыхание твое, и да имаши тамо ум твой, и испытуй умне обрести место, идеже есть сердце твое, да будет тамо совершенно и ум твой: и в начале обрящеши тамо тьму, и ослепление многое, и жестокость: послежде, егда творити будеши, сие внимание непрестанно нощь и день, обрящеши, _о чудесе! непрестанное веселие. Понеже ум подвизаяся в сем обрящет место сердечное, и тогда абие узрит тамо сицевая, яже не виде николиже, ниже ведяше. Узрит бо воздух оный обретающийся тамо внутрь сердца, и всего себе светла, и исполненна всякаго благоразумия и разсуждения. И оттоле и впредь, откуда бы ни возник, и ни явился некий помысл, прежде нежели он внидет, и из_образится, абие прогоняет его оттуду, и потребляет именем Иисусовым, сиречь сим: Господи Иисусе Христе, помилуй мя! И отсюду уже ум человечь начинает имети памятозлобие и ненависть к бесом, и брань непрестанную, и воздвизает на них ярость естественную, гонит их, биет и потребляет. Прочая же, яже навыкоша быти, познаеши по сих с помощию Божиею, сам искусом посредством внимания ума твоего, и держа в сердце Иисуса, сиречь молитву сию: Господи Иисусе Христе, и прочая: глаголет бо и некий от отец: Седи в келлии твоей, и она тя всему научит. Воп: Чесо ради первый и вторый образ, о нихже рекохом, не могут исправити сего? Отв: Понеже не проходим мы сия, якоже подобает. Зане и святый иоанн лествичник уподобляет сии три образы (с. 166) лествице о четырех степенех, и глаголет: ови укрощают и умаляют страсти: и ови поют, сиречь, молятся усты своими: и ови упраждняются во умной молитве: и ови восходят к видению. Темже хотящии взыти на сии четыре степени, да не начинают с верху идти на низ, но с низу на верх да восходят на первую степень, потом на вторую, и тогда на третию, а после на четвертую. И сим образом может всяк от земли возстати, и взыти на небо. И первее потреба подвизатися, яко да укротит и умалит страсти: второе, да упраждняется во _псалмопении, сиречь, да молится усты: егда бо умалятся страсти, тогда уже молитва по естеству подает веселие и сладость языку, и вменяется благоугодною Богови: третие, да молится умне: и четвертое, да восходит к видению. И первое есть новоначальных, второе возрастающих в предуспеянии, третие достигших до крайняго предспеяния, а четвертое есть совершенных. И тако начало несть ино, точию умаление страстей, яже не умаляются в душе инем образом, точию хранением сердца и вниманием. От сердца бо исходят, якоже глаголет Владыка наш, помышления злая, сквернящая человека{Матф. гл. 15, ст. 19.}, и тамо требуется быти хранению и вниманию. И егда страсти престанут и умалятся от брани и сопротивления, еже творит на них сердце, тогда ум желает и взыскует, како бы примиритися с Богом, и сице умножает молитву, и упраждняется в ней: и сим желанием и молитвою укрепляемь, прогоняет вся окрест помыслы, иже покушаются внити в сердце, поражая их молитвою. И тогда бывает брань, ратуют с великим возмущением лукавии беси, и действием страстей творят мятеж и бурю в сердце, но именем Иисуса Христа потребляются и разрушаются, якоже воск от огня. И паки, егда отгнани будут, и отидут от сердца, не престают, но (с. 167) возмущают ум внешними чувствы отвне: и сего ради зело скоро ощущает ум тишину и безмолвие в себе: егда бо не имут силы возмутити ум во глубине, возмущают его отвне мечтаниями. Темже невозможно свободитися совершенно брани, и не ратуему быти от лукавых сих духов. Понеже сие есть совершенных и тех, елицы удалишася совершенно от всего, и пребывают выну во внимании сердца. Иже убо проходит сия по чину, каждое во время свое, сей может по очищении сердца своего от страстей, и во _псалмопении упражднятися совершенне весь, и помыслом противоратовати, и на небо взирати чувственными очами, егда потребно будет, умными же душевными зрети оное, и молитися чисто во истине, якоже подобает. Обаче взирати на небо зело редко подобает страха ради лукавых на воздусе духов, сего ради и именуются воздушнии дуси, иже производят многия и различныя прелести на воздусе: подобает убо нам внимати. Понеже сего точию требует от нас Бог, да будет очищенно сердце наше хранением и вниманием. И аще корень есть свят, якоже глаголет апостол, яве, яко и ветви суть святи и плод{Рим. гл. 11, ст. 16.}. Без сего же образа, о немже рекохом, возводяй очи свои и ум свой на небо, и хотяй воображати нечто умственно, мечтания зрит, и ложныя прелести, а не истинныя, зане имать нечисто сердце свое. Часто, якоже рекохом, первый и вторый образ во успеяние не приводят человека. Якоже бо хотяще здати дом, первее не полагаем верх, потом основание, понеже сие есть невозможно: но первее полагаем основание, потом зиждем дом, таже полагаем верх. Сице подобает нам творити и в духовном делании: первее да полагаем основание, сиречь, да сохраним сердце, и да умалим от него страсти, потом да созиждем духовный дом, сиречь, да отразим (с. 168) возмущение лукавых духов, воюющих на нас чрез чувствы, и да бежим скорее брани их, и тогда да полагаем и верх, сиречь, да уклонимся совершенно от всех вещей, да мирни будем, якоже подобает, и да соединимся совершенно Богу. И сице да совершаем духовный дом о Христе Иисусе Господе нашем, емуже слава во веки веков, аминь.